Забойный рок слушать
А когда никаких надежд нет и большинство устраивает то положение вещей, в котором они находятся, на смену бунтарской музыке приходит обывательская. Обычно ребята не прочь поделиться чем-то личным с поклонниками, но в этом случае оба музыканта упорно молчат. Идет загрузка А как у вас с этим дела обстоят?
Он-то бился за свободу самовыражения, свободу выезда из страны, это для него и случилось. Хотя вокруг уже было много мерзости и несправедливости. И вот он, как мудрый человек, не выступал против, не митинговал и чуть ли уже не был замечен на раскрутке у «Единой России».
Но тут случилась Украина, Андрей Вадимович обернулся через себя и стал прежним Макаревичем, за что ему опять респект и уважуха.
Как вы относитесь к тому, что случилось с Макаревичем? Андрей - фигура и врать не приучен ни себе, ни другим. Он что чувствует, то и говорит. Он абсолютно состоявшийся взрослый мужчина, состоявшийся художник и может провозглашать свои какие-то размышления по этому поводу вслух, совершать те поступки, которые считает нужными. Это очень хорошее мужское качество, и я его приветствую.
Такое не забывается. Вспомните, как это все начиналось, как вас пустили на эту официальную эстраду. Мы же не призывали народ свергать советскую власть, разрушать Советский Союз.
Мало того, мы даже не выходили на сцену накрашенными, в цепях и с татуировками, не олицетворяли собой какую-то дикую, необузданную музыку.
Наоборот, мы были очень прилично одеты, коротко пострижены, но при этом играли довольно забойный рок-н-ролл. На таком контрасте как раз и возникал еще тот завод, который не оставлял людей равнодушными. Хотя, конечно, при выпуске нашего первого альбома нас буквально спас Давид Тухманов.
Несмотря на то что инициатива выхода альбома шла от государственной фирмы «Мелодия», худсовет «Мелодии» нашу пластинку раскритиковал, попросил и там убрать слова, и здесь переделать. Но в итоге встал Тухманов и сказал: «А мне нравится, ребята талантливые». Ну и против Тухманова, который написал «День Победы», никто попереть не мог. Смешные были случаи на сдаче нашей программы первой концертной организации под названием «Ленконцерт», в худсовете которой находились композиторы Морозов, певец Эдуард Хиль, который очень много сделал для советской песни.
Тем не менее на совете, когда мы показывались, замечания от этих людей были смешными. Нам посоветовал в конце что-нибудь спеть про балалайку, сесть на завалинку и исполнить какую-нибудь русскую песню.
Так вот мы проходили худсовет в «Ленконцерте» - не как поп-группа и не как рок-группа, потому что квот на такие коллективы не было. У нас тогда было две рок-группы: в Москве «Машина времени», в Ленинграде группа «Земляне», на этом всё заканчивалось, остальные были все самодеятельные.
И тогда наш директор Сережа Александров придумал, что мы должны проходить тарификацию как музыкальные эксцентрики. Мы внутри программы вынуждены были чуть ли не жонглировать, Фома падал в оркестровую яму как-то очень эксцентрично и музыкально, мы что-то танцевали. Короче говоря, таким вот образом мы стали профессиональной группой. Напомните, пожалуйста, причины этого распада. А причиной, на мой взгляд, было то, что мы в отличие от «Битлз» не могли найти другого качества.
Вот нам нравилась музыка ранних х, и мы в эту игру играли. Нам нравились эти образы таких бесшабашных молодых бычков в галстучках, и мы такими и были. Но мы-то стали взрослеть, нам уже к тридцати стало подходить. И в отличие от гениальных битлов, которые, собственно говоря, всё это придумали, всю поп-музыку, мы нового качества найти не могли.
Нас тянуло в разные стороны, мы стали раздражаться друг на друга, и поэтому вся эта петрушка перестала доставлять удовольствие. А если не по любви, так вообще никак не надо, я так считаю. Он тоже стал одним из поводов для распада? Но, опять же, повторю: если бы мы нашли какое-то новое качество, то, может быть, не было бы никакого Элвиса, потому что было бы не до него. Это правильное ощущение? Но Израиль пошел мне на пользу, знаете ли.
Я там повзрослел. Вы там прожили шесть лет. Израиль вам пошел на пользу, потому что вы там набили необходимые шишки? Вас там достаточно сильно колбасило? Я уехал в м году, а в м году ничего другого быть не могло.
В общем, короче говоря, в воздухе уже попахивало переменами. Но тем не менее эта страна заставила меня повзрослеть, потому что нужно было заново доказывать, что ты из себя что-то представляешь, и не в компании еще троих друзей, а сам по себе.
И это на самом деле было мне необходимо - остаться в другом обществе, без шлейфа. Знаете, у Кастанеды был такой термин - «стирание личной истории». Так вот я старался как можно больше стереть свою личную историю, для того чтобы доказать себе, что я один тоже что-то могу здесь.
Гораздо приятнее, чем вывод, что у кого-то где-то что-то получилось. Поэтому я с этим, конечно, не согласен. В таком возрасте приехав в Израиль, нельзя стать своим, особенно в таком деле, как написание песни. Быть своим очень трудно. Для этого мне нужно было бы там окончить школу, университет… Тут еще размеры страны, сами понимаете: четыре миллиона населения, это даже не Санкт-Петербург. Поэтому то, на что мог рассчитывать музыкант, приехавший в летнем возрасте в незнакомую страну… Думаю, что я перевыполнил свою программу.
Знаете, я там записал сольную пластинку на иврите на крупнейшей студии в Израиле. Кроме того, были главные роли в телесериале, театральные постановки и очень много гитарных концертов по всей стране.
Нет, я не могу сказать, что не получилось. Оно не получилось так, как мечталось, скажем так. Зато еще один человек, у которого получилось блестяще, - моя тогдашняя жена Ирина Селезнева. Обычно в пути я стараюсь разобраться со всеми телефонными разговорами, но когда неотвеченных больше нет и впереди километры безделья, то включаю своих любимых О нет, опять RHCP.
Только не это, все зазубрено наизусть. Следующий трек. Так, Роллинги, Anybody Seen My Queen — тем более.
Что там дальше? О, Eminem. Неплохо, но сейчас хочется чего-то другого. Вы как сюда попали? Короче, в моем дорожном плейлисте бардак. В таких случаях я просто переключаюсь на исследования — подборки и хит-парады новинок. Особенно если к этому моменту уже сильно клонит в сон. Однажды по пути из Питера в Москву я заставил себя прослушать топ нового русского рэпа. То есть нет, потому что нашатырный спирт после этого покажется вам успокоительным.
Но сон снимет. А еще там есть вещи, которые нужно изучать на репите. Например, «Красота и уродство». Но это когда уж очень много времени. Другое дело — лекции и подкасты. Вот идеальный заменитель дорожного музона. И даже телефонных разговоров. Ведь после них нет ощущения, что ты просто убил время, — нет, я просвещался! И речь не про аудиокниги, а именно про лекции. Слушать роман в пути имеет смысл, только если выезжаешь во Владивосток. А лекции, каждая длиной около часа, — это как раз то что нужно, хоть в московской пробке, хоть между Казанью и Саратовом.
Существует море приложений и онлайн-ресурсов с таким контентом, но сейчас у меня в топе курс Дмитрия Быкова по истории литературы, который выходит в приложении ЛитРес, и портал Arzamas, где можно просветиться почти на любую тему. А в следующий выезд я включу себе курс «Культурные коды экономики: почему страны живут по-разному».
Уже скачал. Музыка в пути? Помню такую рубрику в Авторевю. Несмотря на то, что большинство коллективов были мне незнакомы, всегда читал благодаря авторскому стилю Андрея Хрисанфова. И затем, когда только начал ездить далеко за рулем, действительно записывал диски с музыкой, что-то подбирал. Но довольно быстро стало понятно, что смысла в этом нет: дальняя дорога сама задает настроение, сама начинает структурировать мысли, и зачастую то, что ты записал дома, уже не подходит, а вот случайные песни или передачи по радио — очень даже.
Поэтому правильнее загодя подготовить аудиокнижки, чтобы заполнять ими скучные перегоны по магистралям или однообразным дорогам. Но если нужно выбрать именно музыкальную композицию, то по большому счету это может быть и Гуф, и Chris Rea, и Snoop Dogg — с одинаковым удовольствием послушаю их ранние альбомы, а на отдельных треках можно и прибавить громкости. Хотя так я делаю довольно редко: музыка может заглушать дорогу в кино, но не в реальной жизни.
У меня, как сказала одна знакомая, трагическое раздвоение личности: «живьем» я играю в составе рок-группы американскую музыку шестидесятых, а вот в машине частенько слушаю радио «Шансон». Ну или радио «Джаз» — в зависимости от настроения. Но на нашем маршруте никакой джаз не ловился, зато в пикапе был блютус, и я радостно гонял плейлист со своей страницы ВКонтакте.
Хороший город.
А наши друзья из Орла часто приезжают к нам, - сказал «ВО» после выступления лидер группы Николай Бернатович и передал привет ребятам из орловской ska-группы Яйцы Фаберже. Эстафету продолжили Лис и Лапландия.
Музыканты из Брянска играют сентиментальный рок. Он у них получается в меру душевный и лиричный, меру напористый и энергичный. Здесь они достигли определенной гармонии.
Хочется их слушать снова и снова. Такая возможность есть. Лидер группы Сергей Лаленков он же Лис также часто бывает в Орле. Приедем еще, - пообещал Сергей Лаленков. Карбофос из Рязани полностью оправдал свое ядреное название и выдал забойный рочище про пьянки и гулянки, сметающий все на своем пути. Классная музыка, чудесные проигрыши, - оценил один из зрителей, крепкий молодой человек по имени Вадим.
С не меньшим драйвом, до шевеления волос на голове, выступила группа Антология из Сергиев Посада. Упавшее зрительское сердце все еще трепыхалось над животом, а мурашки метались по спине в броуновском движении, когда на сцену вышел Антон Сабаев, он же ДадлиФеникс.
Угарный рок сменила акустическая лирика. Антон исполнил свою песню, которая вполне могла бы стать гимном северной столицы «Питер, я болен тобой». Затем московский гость спел песню про «Добро», тоже очень интересную. Правда, в середине он ее прервал, потому что забыл слова.
Но это абсолютно простительно - музыкант сочинил ее ночью, накануне фестиваля. Так что в Орле состоялась премьера замечательной песни.
